05.06.2025 г.
Академик РАН Борис Демин: Почему отходы металлургии больше не угрожают экологии

Опора уральской экономики металлургия всегда считалась главным врагом экологии. "Лунный пейзаж, мертвые равнины" - как только ни называли отвалы крупных предприятий. Но когда специалисты начали искать отвалы демидовских заводов, оказалось, что их просто нет. На горах шлака выросли трава и деревья, природа сама решила задачу.

Но с тех времен много воды утекло, объемы производства выросли в десятки раз, изменились технологии. Казалось бы, шлаковые горы по высоте уже должны конкурировать с Уральскими. Но техногенных гор нет. Почему проблема отвалов ушла в прошлое, как сегодня перерабатываются отходы металлургических комбинатов, мы расспросили заведующего лабораторией сталеплавильных и ферросплавных шлаков Уральского института металлов кандидата технических наук Бориса Демина.

Борис Леонидович, в последние годы много говорят об утилизации ТКО. А решается ли вопрос с переработкой отходов металлургических производств?

Борис Демин: Действительно, утилизации бытового мусора уделяется больше внимания, чем промышленным отходам - и с точки зрения финансирования, и с точки зрения отношения власти к этим вопросам. Хотя и по второму направлению приняты серьезные государственные решения. Пару лет назад был разработан план утилизации промышленных отходов по всем отраслям. Он рассчитан до 2030 года, расписаны целевые показатели.

Если же говорить конкретно о металлургии, то в этой отрасли в России лет десять назад был применен прорывной подход к утилизации отходов. Мы тогда активно торговали с Западом, и металлургические шлаки стали для бизнеса золотым дном. С помощью высокопроизводительных импортных комплексов предприниматели начали максимально перерабатывать остывшие шлаки, извлекать из них металлы и получать попутную продукцию.

Но при выплавке металла образуется огромное количество отходов.

Борис Демин: Тем не менее техногенных гор возле меткомбинатов почти не осталось. К примеру, есть отвал объемом 20 миллионов тонн. Мощность комплекса - три миллиона тонн в год. Даже если за год он переработает только два миллиона, то все равно справится с огромным отвалом максимум за десять лет. В Магнитогорске три таких установки. Они извлекают полезные компоненты, а шлак возвращают в карьер, который остался на месте Магнитной горы, идет рекультивация этого карьера.

Сейчас все больше заводов переходят на безотвальную работу. В свое время мы закупили за рубежом много таких комплексов: например, уральские заводы в основном приобретали оборудование в США, "Северсталь" - в Финляндии. В результате эти мощности перекрывают выход шлака.

Тем более что в последние годы экспорт металла в связи с санкциями сократился, из-за этого остановился и рост металлургического производства: внутренний спрос пока меньше, чем возможности нашей металлургии. Даже увеличение потребностей ОПК только в какой-то степени покрывает падение внешних поставок. Кроме того, экспортный металл не требовал такого качества, как продукция для оборонной промышленности - ей нужны определенные марки, усложняется технология, требуются дорогие модификаторы.

А что же печально знаменитые техногенные горы у Кыштыма и Карабаша? Их тоже переработали?

Борис Демин: Их содержимое используют, например, в производстве абразивов. Еще лет 40 назад к нам обратились одесские моряки. Они покупали за границей дорогой абразивный материал для пескоструйных установок, с помощью которых очищают корпуса судов, и обратили внимание, что импортный продукт очень напоминает… шлак. Мы проанализировали его состав, и оказалось: это и в самом деле шлак. Сначала мы попробовали использовать для производства аналогичного материала отходы черной металлургии. Получилось неплохо. Но кыштымские шлаки медеплавильного производства оказались еще лучше. Их нужно было только разделить на фракции. Получилось отлично - товар пошел по России, странам СНГ и за границу. Конечно, переработать на абразивы все отвалы не получается: запасы составляют миллионы тонн, а спрос - несколько сотен тысяч тонн в год.

То есть переработанные отходы расходятся как горячие пирожки?

Борис Демин: Да, сейчас все шлаки используются практически полностью. Особенно выгодно обогащение отходов в производстве цветных металлов. Впрочем, цены на все металлы очень высоки, поэтому и спрос на шлаки стабильный. Большой интерес к ним у владельцев ферросплавных производств, где цена продукта на порядок выше, чем у обычной стали.

А почему установки для обогащения шлаков закупали за границей? Своих аналогов нет?

Борис Демин: К сожалению, в этом направлении наша наука несколько отстает. Хотя в 1980-1990 годы в Советском Союзе сделали очень много: тогда был проработан весь комплекс технологических процессов по извлечению полезных составляющих из металлургических отходов. Но сегодня металлурги передали переработку отходов на аутсорсинг: ею занимаются компании, которые только встают на ноги - им нужно получить максимум прибыли, так что о науке они пока даже не думают. И мы понимаем, что спроса на наши исследования нет.

Раньше в составе нашего института был крупный отдел, головной по СССР. Я вошел в состав этого отдела, когда он только формировался: пришли молодые кандидаты наук, серьезные ребята. Мы в союзе с другими институтами создавали теоретические основы переработки металлургических шлаков, изучали физико-химические процессы. Создали серьезную базу: разработки велись по использованию шлаков в самых разных направлениях - сельском хозяйстве, производстве строительных и абразивных материалов, литейном производстве... Кстати, мы не только создавали новые технологии, но и изучали их влияние на окружающую среду.

А были ли получены новые материалы из металлургических отходов?

Борис Демин: В 1970-х годах теоретики разрабатывали технологию производства шлакоситаллов. Решение было уже близко: появилось понимание, как подкорректировать состав, чтобы получить новый уникальный материал, напоминающий керамику - кислото- и абразивостойкий. К этому проекту вполне реально вернуться. Такой материал можно использовать в самых разных отраслях.

Какие еще разработки вы считаете перспективными?

Борис Демин: Более 20 лет назад мы создали интересную технологию по обработке жидких шлаков. Вообще доменные шлаки у нас традиционно перерабатывали именно в жидком состоянии. Из них получали граншлак, который полностью использовался в промышленности. У металлургов были даже нормы по его выпуску. Изготовлялись также шлаковая пемза и шлаковата, которые использовали в строительстве. Сейчас эти материалы в России почти не производятся, их заменили более дорогими импортными утеплителями. Некоторые менеджеры задаются таким вопросом: им нужна новая, эффективная продукция из металлургических шлаков, но производить ее некому.

Полагаю, за рубежом к отходам производства относятся очень рачительно?

Борис Демин: Там утилизируют свыше 80 процентов шлаков. В Японии из таких материалов уже не строят дороги - их достаточно. Теперь ими формируют морские рифы, отсыпают берега. Что интересно, у искусственных рифов рыба лучше мечет икру. В Германии в шлаки добавляют фосфор и используют в качестве удобрений. Это же почти неисчерпаемый ресурс, который и добывать не надо!

Вот и у нас, тем более сегодня, когда мы живем в режиме санкций, нужно разрабатывать новые установки для переработки шлаков. Действующие сегодня импортные пока работают, но они изнашиваются. Необходимо создавать свои, чтобы не отстать и не утонуть в отходах.

Алла Баранова (Свердловская область)

Российская газета - Экономика Большого Урала: №123(9662)

https://rg.ru/2025/06/05/reg-urfo/shlaki-na-eksport.html